Разделение молитвы Господней
Как видно, молитва Господня кратка, состоит всего из призывания, семи прошений и славословия. Но, по указанию Самого Спасителя, она должна быть для всех других молитв правилом и образцом. Если вдумаемся в ее содержание, то увидим, что не только каждое прошение этой святейшей молитвы содержит в себе глубочайшую Божию премудрость, но и сами прошения стоят в тесной связи между собою и имеют для нас громадное жизненное значение.

О призывании: "Отче наш, Иже еси на небесех"
В призывании - "Отче наш, Иже еси на небесех" - мы называем Бога Отцом нашим. Но все ли имеют право считать себя детьми Божиими? Святой Киприан на это отвечает, что только "человек новый, возрожденный и с Богом своим благодатью Его воссоединенный, на первом месте говорит: Отче, потому что начал уже быть сыном. Во своя, сказано, прииде и свои Его не прияша: елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти верующим во имя Его (Ин. 1, 11, 12)" [27]. Людям же, не желающим жить по вере, Господь наш Иисус Христос говорил: "Вы отца вашего диавола есте и похоти отца вашего хощете творити" (Ин. 8, 44). Не может человек одновременно быть сыном Божиим и сыном диавола (Мф. 6, 24). Если такой человек "скажет: Отче, то речение сие, - по замечанию святителя Григория Нисского, - прямо будет оскорблением и злословием" [28].
Следовательно, данное христианину великое право называть Бога Отцом есть, с одной стороны, дело милости Божией, с другой - называть Бога Отцом может только тот, кто искренне желает пребывать в сыновнем единомыслии - единодушии с Ним, желает жить по вере, подчиняя свои желания разумной Его воле.
Значит, произнося первые слова молитвы Господней, мы выражаем готовность и принимаем на себя обязанность любить Бога Отца всем разумением, всею крепостью нашею и всею душою, - сделать все зависящее от нас, чтобы стать достойными Его детьми. Господь научает возносить молитву не от лица только себя, но и от всех ближних, почему не говорит "Отче мой", а "Отче наш". "Этим самым Господь повелевает, - разъясняет святитель Иоанн Златоуст, - возносить молитвы за весь род человеческий и никогда не иметь в виду собственных выгод, но всегда стараться о выгодах ближнего. А таким образом и вражду уничтожает, и гордость низлагает, и зависть истребляет, и вводит любовь, мать всего доброго, уничтожает неравенство дел человеческих и показывает великое равночестие... Ибо Бог, удостоивший всех одинаково называть Себя Отцом, чрез это всем даровал благородство" [29].
Называем мы Бога Отцом "сущим на небесех" потому, что Он, хотя и вездесущ, но в Священном Писании (Пс. 2, 4; 102, 19) и у святых отцов [30] небеса представляются местом особого Его присутствия; там Ангелы Божии (Ин. 1, 51) и все святые созерцают Его славу, и тем напоминаем себе, что, приступая к молитве, мы должны думать о небесном, оставляя все земное и тленное. "Сказав - на небесех, - рассуждает блаженный Феофилакт, - Господь не ограничивает ими Бога, но слушателя возводит к небесам и отводит от земного" [31].

О первом прошении: "Да святится имя Твое"
Так обращаемся мы, прежде всего, к Богу, нашему Небесному Отцу. Это не значит, что мы просим у Бога, чтобы Имя Его стало еще святее, чем есть. Оно само по себе вечно "свято и славно без нашего прославления" [32], "исполнено всего величия и неизменяемости" [33]. Но среди верующих оно может и прославляться их высокой нравственной жизнью (Мф. 5, 16), и хулиться мерзкими поступками (Ис. 52, 5), вызывающими соблазн и у неверных. Поэтому Господь и внушает тем, которые называют Бога Отцом своим и носят имя христианина, чтобы они просили Бога сподобить их прославлять Его своею жизнью, своими добрыми делами и распространять Его славу между людьми (Мф. 5, 16) [34]. "Кто говорит в молитве: да святится Имя Твое во мне, - пишет святитель Григорий Нисский, - тот, по силе произносимых им слов, молится о следующем: при содействии Твоей помощи да соделаюсь неукоризненным, справедливым, благочестивым, буду воздерживаться от всякого дела злого, говорить истину, делать правду, ходить по правоте, отличаться целомудрием, украшаться нерастлением, мудростью и благоразумием; мудрствовать горнее, презирать земное, прославляться Ангельским житием" [35].

О втором прошении: "Да приидет Царствие Твое"
Желая святить Имя Божие своими делами и распространять славу Божию между другими людьми, мы во втором прошении - "Да приидет Царствие Твое" - молим Господа, чтобы Он, основавший на земле царство Своей благодати - Церковь Божию - и принявший нас, христиан, в это царство Свое, помог нам быть истинными сынами царства Его на земле, то есть быть христианами не по имени только, но и по духу и жизни. Этим прошением мы усиливаем еще больше то, о чем мы молим Господа в первом. Если просим, чтобы пришло к нам Царствие Божие, то, по мысли святителя Григория Нисского, в действительности умоляем Бога об избавлении от тления, смерти, от уз греха и страстей, о прекращении борьбы плоти с духом, и вселении на место всего порочного - духовного: мира и радования [36].
С просьбой о даровании нам сил быть истинными сынами Царства благодатного мы соединяем и моление о нелишении нас Царства Славы, то есть будущего вечного блаженства праведников. "Но если не будем просить, неужели Царствие сие не придет?" - спрашивает блаженный Августин и отвечает: "Конечно придет. Но что пользы, если мы окажемся тогда стоящими ошуюю? Посему молясь так, выражаем желание, чтоб Царствие то пришло для нас, чтоб и мы обрелись в нем, а не вне его" [37].
Словом, прошение о Царствии есть благоговейное желание, чтобы Царство Божие, распространяясь на земле, утверждалось в душах верующих и в свое время привело их в "наследие нетленно и нескверно и неувядаемо, соблюдено на небесех" (1 Пет. 1, 4).

О третьем прошении: "Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли"
Будучи сынами благодатного Царства нашего Господа и готовясь к наследию вечного царства - Царства Славы, мы должны стараться вести такую жизнь, какая свойственна небожителям, - исполнять здесь на земле Его святую волю так, как исполняют ее Ангелы в светлых небесных обителях. "Прежде достижения неба, - говорит святитель Иоанн Златоуст, - надо землю сделать небом, чтобы и живя на ней так поступать и говорить, как бы находились на небе" [38]. А так как мы на пути к Царству Небесному окружены разнообразными соблазнами, то в третьем прошении - "Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли" - мы и молим Господа укрепить нас в добре, в подчинении своей воли Его воле. "Естество человеческое, - поучает святитель Григорий Нисский, - однажды приведенное в расслабление пороком, немощно для добра. Ибо человек не с такою легкостью, с какою доходит до худого, возвращается от него опять к доброму... Посему, когда действует в нас стремление ко злу, то не бывает потребности в содействующем, потому что порок сам собою довершает себя в воле нашей. Когда же возникает возжелание лучшего, то потребно бывает, чтобы Бог помог привести его в исполнение" [39].

О четвертом прошении: "Хлеб наш насущный даждь нам днесь"
С этого прошения начинается вторая часть молитвы Господней. Первые три относились преимущественно к славословию Имени Божия, хотя с этим славословием тесно связана и наша собственная слава. Следующие же четыре составляют просьбу о благах нашей личной жизни, хотя опять-таки дарование этих благ относится и к славе Имени Божия. "С четвертого прошения, - читаем в книге "Святоотеческих наставлений о молитве и трезвении", - начинается поворот молитвы" [40]. Церковный писатель Тертуллиан видит в этом проявление Божественной Премудрости. "Какой прекрасный Божественная Премудрость дала порядок молитвенным прошениям, - восклицает он, - когда после небесного, то есть Имени Божия, Царства Божия, воли Божией, дала место прошению и о земных потребностях" [41].
Словами четвертого прошения мы молим Господа, чтобы Он дал нам на этот день все необходимое для нашего существования как телесного, так и душевного. Для телесной жизни нужны пища, одеяние и жилище. Но это попечение о естественных потребностях не должно заглушать памяти о всеблагом Божием Промысле. "Жизнь человеческая однодневна, - поучает святитель Григорий Нисский. - Собственность каждого - одно только настоящее, а надежда на будущее остается в неизвестности... Для чего мучить себя неизвестным, томить заботами о будущем? Сказано - "довлеет дневи злоба его" (Мф. 6, 34)... Скажи Тому, Кто дает "пищу всякой плоти" (Пс. 135, 25): от Тебя моя жизнь, от Тебя да будет и средство к жизни" [42].
Ограничивая естественные потребности строгой необходимостью, христианин должен больше помышлять о хлебе духовном [43] - слове Божием (Мф. 4, 4), "питающем душу ведением Божественной истины" [44], о Святых Таинствах и особенно заботиться о Таинстве Причащения (Ин. 6, 53-56). "Хлеб обыкновенный, - поучает святитель Кирилл Иерусалимский, - не есть насущный, а сей святой хлеб (Тело и Кровь Господа) есть насущный... Сей хлеб сообщается всему твоему составу к пользе души и тела" [45].
Словом, в четвертом прошении молящийся подчиняет низшие стремления материальной природы высшим потребностям и связывает с Богом свою вседневную жизнь, свое настоящее.
Но чтобы это соединение с Богом было истинным, чтобы начать жить по-Божьи, христианин, как говорит Владимир Соловьев, "должен прежде исполнить всякую правду... Прежде чем приобретать новое благо, обязан уплатить старый долг" [46]. Но об этом говорится уже в пятом прошении.

О пятом прошении: "И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим"
Под долгами здесь разумеются наши грехи. "Долг в Писании, - говорит Тертуллиан, - есть образ греха" [47]. Господь нас сотворил, дал нам жизнь, наделил нас естественными и духовными дарами. Получив от Него все, мы должны и отдавать Ему все, употребить все Его дары во благо, направить свою жизнь по Его заповедям, по Его Божественному учению. Когда же мы остаемся неблагодарными Господу и живем по своим прихотям, то и являемся Его должниками.
Пред Богом, как говорит святитель Филарет, митрополит Московский, "наши долги многочисленны" [48]. Нет такого человека на земле, который мог бы сказать, что он безгрешен. "Кто бо чист будет от скверны?" - спрашивает ветхозаветный праведник Иов и отвечает: "Никтоже, аще и един день житие его на земли" (Иов. 14, 4-5). Но как бы ни были тяжелы грехи наши, Господь простит их нам по нашей вере в Его искупительные заслуги и при условии, если мы будем прощать нашим должникам - своим ближним, сделавшим нам какое-нибудь зло. "Спаситель тебя самого виновного делает судьею над самим собою, - поучает святитель Иоанн Златоуст, - и как бы так говорит: какой ты сам произнесешь о себе суд, такой же суд и Я произнесу о тебе. Если простишь своему собрату, то и от Меня получишь тоже благодеяние, хотя это последнее на самом деле гораздо важнее первого" [49].
Если же человек произносит эти святые слова молитвы, не примирившись со своими врагами, то они обращаются в страшное осуждение его. "Не прощай мне грехов моих, - звучат они в его устах, - как и я не прощаю обидевших меня". Молящийся в этом случае "должен быть совершенно бессознательным, иначе он не решился бы произнести против себя этот страшный приговор" [50].
Итак, "не забудем же миловать прежде, нежели просить помилования", - поучает святитель Филарет (Дроздов) [51].

О шестом прошении: "И не введи нас во искушение"
Просить у Господа только прощения грехов и получать от Него разрешение их для христианина еще недостаточно: ему необходимо стремиться к тому, чтобы впредь их не совершать. "Бесполезно было бы и прощение грехов, - говорит святитель Филарет, митрополит Московский, - если бы мы всегда возвращались к ним с прежнею слабостью" [52]. Безусловно, нам трудно устоять против множества искушений, надвигающихся со всех сторон. Но нам дана великая сила, способная отразить все соблазны мира. Эта сила - молитва: "И не введи нас во искушение". Казалось бы по букве прошения выходит, что Сам Господь нас искушает во зле. Но этого допустить нельзя. "Никтоже искушаем да глаголет, - поучает святой апостол Иаков, - яко от Бога искушаем есмь: Бог бо несть искусителем злым, не искушает же Той никогоже" (Иак. 1, 13). Искушениями называются такие случаи жизни, когда мы легко можем впасть в грех. Вот мы и просим Господа, чтобы Он удалил их от нас. "Словами: "Не введи нас во искушение" молим Бога, - говорит святитель Тихон, - чтобы нас от искушения мира, плоти и диавола Своею благодатью сохранил" [53].
Если же Господу угодно искушениями укрепить нас в добре, то просим, чтобы Он помог победить их и сохранил нас от греха. По заключению святого Кассиана, мы просим здесь не вообще избавления от искушений, так как они часто требуются для твердости добродетелей, а молим, чтобы Господь не попустил нас быть побежденными ими [54]. Главным виновником искушений бывает диавол, поэтому следующее прошение и состоит из моления об избавлении от него.

О седьмом прошении: "Но избави нас от лукаваго"
Диавол здесь называется лукавым за его коварство. Он непрестанно строит против нас козни, пользуясь всеми средствами для достижения своих пагубных намерений. Со своей стороны мы не должны предаваться духовной беспечности, но быть всегда готовыми вступить в брань с ним. Но так как мы сами, по нашей немощи, не можем с успехом бороться с ним, то Христос и дает наставление - обращаться за помощью к Богу. "Мы бессильны устоять против него, - замечает Симеон, архиепископ Солун- ский, - потому что он естества тончайшего, чем мы, лукав и сна не знает, изобретая и сплетая бесчисленные против нас козни. И если Ты, Творче и Владыко всяческих... не исхитишь нас, то кто силен избавиться от него?" [55]

О славословии: "Яко Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь"
В этих последних словах содержится великое утешение и твердая надежда на получение просимого. Не напрасны наши молитвенные слезы и воздыхания, не бессмысленна наша вера и любовь к Богу, не бесцельна борьба со злом: "Господь - Царь всего, имеет вечную державу, может сделать все" [56].
Произносимое в конце молитвы слово "аминь" служит выражением того, что молитва приносится с верою и без всякого сомнения, как учит апостол Иаков: "Да просит же верою, ничтоже сумняся" (Иак. 1, 6).